Введение В контексте рассматриваемой темы уже установлены этапы формирования архитектурно-градостроительной политики в ретроспективе и формы законодательного регулирования деятельности по градоформированию. В исследованиях современных ученых отдается огромное внимание проблематике идентичности архитектурно-градостроительного законотврчества в российском государстве. Научные труды, связанные с данным направлением, демонстрируют этапы формирования систематизации в управлении архитектурой и градостроительством. Ефремов, Вайтенс, Джасем и многие другие рассматривают в своих научных работах не просто архитектуру, как объект регулирования, но и целый ряд отношений и междисциплинарных систем, которые активизируют различные предпосылки и коммуникации в самой архитектуре и за её пределами. Рассматриваются социальные, политические и экономические вопросы, формирующие целый блок своеобразной проблематики, актуализацию которой сегодня предстоит подтвердить или опровергнуть.
Различные формы регулирования, стандартизации и контроля архитектурно-градостроительной деятельности начали зарождаться уже достаточно давно. Являясь монументальной и наиболее постоянной системой человеческой жизнедеятельности, архитектура всегда формировала к себе особое внимание, которое выражалось как в соблюдении различных локальных предметно-технических, технологических и функциональных требований, так и в целостном устройстве городской среды, имеющей свои потребности и характер развития, основанный на формах исторической преемственности и концепций будущего развития среды в том функционально-смысловом и правовом ключе, в котором пребывает общество, формирующее внутри себя особые коммуникации. Именно исторический контекст послойного преобразования и развития городов, различных поселений играет весомую роль в исследовании вопросов соучастного развития исторической и современной застройки. На базе этого стал формироваться вектор отношений между формами историко-архитектурной действительности. Но не только пространственно-временные взаимодействия раскрываются в данной плоскости, но и колоссальный спектр социальных отношений в их локальном и глобальном общественном проявлении. Архитектура же в свою очередь задает их динамику и формирует определенное отражение идеологического состояния и народной культуры всего общества в его политических и иных проявлениях.
Объект и методы исследования Данное исследование ориентировано на выявление закономерностей управления архитектурно-градостроительной политикой в Российском государстве на протяжении его историко-культурного становления. Среди ключевых задач, стоит обзор особенностей исторического формирования парадигмы управления архитектурно-градостроительной деятельностью. Правовое поле выступает в данном случае важнейшим объектом развития отношений между самой архитектурой и обществом в пропорции глобальной народной архитектуры и локальной частной, а также политических общественных интересов и интересов частных застройщиков. Последовательное освоение архитектурно-градостроительной ретроспективы с выявлением проблемных участков формирует метод исследования, как последовательную модель сравнительного анализа между историческими формами правового устройства в архитектуре и их настоящим состоянием в условиях развития городской реальности.
Фронт исследования Зарождение правового регулирования в архитектурно-градостроительной сфере было обусловлено общим историческим формированием гражданского общества, определяющего запрос на систематизацию большинства внешних процессов. При этом следует отметить, что данное зарождение носило весьма неочевидный характер, так как сама архитектура как среда регулирования не была освоена в данном формате, а общество было занято то ли политическими, то ли экономическими склоками и разбором и это касается не только XX века. Всевозможные междоусобицы и перевороты не давали архитектуре развиваться синхронно и преемственно с учетом предыдущих предпосылок.
Одними из первых были изданы указы государственного уровня, которые определяли характер строительной деятельности и были направлены на развитие защиты Москвы от пожаров: весьма широко пропагандировалось возведение строений из камня, запрещались деревянные строения в границах кремля и районах, которые прилегали к нему [1]. Данное направление имело ни сколько социально-ориентированный характер, сколько формат поддержания безопасности и устойчивости самой архитектуры, что для того времени имело главный вектор политического устройства и регулирования в архитектуре.
Волюнтаристская градостроительная политика XIX в., окрашенная субъективным личным чувством, ярче всего проявлялась и в том, что государь решал где будет место закладки крепости или иного сооружения, имеющего важную роль, руководствуясь исключительно стратегическим целеполаганием, и в приказах использовать архитектурно-градостроительные примеры, на которых строилась практически вся Европа — типы жилых домов, храмов и садов как приоритетные для ранней стадии строительства города [2]. Своеобразные “чужие стандарты” вводили общество в недоумение и даже гнев. Эпоха правового идеализма в градостроительстве имела весьма значительный вес во времена царской России. Порой доходя до безумства и даже полного абсурда, принимались указы, которые противоречили не то, чтобы нормам строительства и стилю, а самой идеологии и культуре общества. Так, к примеру, скандальный указ о запрете строительства жилья из древесины на всей территории империи был по сути невыполним, ведь большинство частных строений было возведено с использованием дерева в своей основе, - и это не единственный, но достаточно известный диссонанс.
Екатерина II, вслед за Петром I, углубила идеалистическую политику градоформирования, переведя её в масштаб имперского формирования, ибо города отныне использовались как локальные формы равномерного устройства имперской структуры. Империя строилась в своем градоформирующем ключе исключительно по принципам новых норм, которые отвергали историческую ретроспективу становления городов и поселений. Одни города создавались и развивались, другие упразднялись и ликвидировались, все это определяло ноту недовольства со стороны населения как потенциального пользователя, людям приходилось подчиняться закономерностям необоснованного ни художественным, ни архитектурным языком административного статуса, который получало то или иное поселение.
Каждый этап смены власти в Российской империи подвергал города новым реформациям и циклам упразднения и развития одновременно. Такая путаница хлестко била по системам расселения, формировала диссонанс между остротой недовольств частного характера и потребностями массового развития, между хозяйственными и местными политическими потребностями и систематизацией архитектурно-пространственной морфологии под стать самой централизованной системе устройства власти.
Весьма активная динамика времен дворцовых переворотов породила полную разрозненность в контроле над архитектурой и градостроительством, где напрочь была утрачена преемственность к источникам нормообразования и правотворчества. Разумеется, полностью отрезать предыдущие правотворческие указы и нормы было невозможно. Все это делалось постепенно, однако все тот же указ № 2848, касающийся каменных строений, был на столько контрастен к некоторым важнейшим городам, что его фактически сразу заглушили новыми уставами, актами и предписаниями. Ослушников в то время власть всячески убеждала психологически, порой достаточно настойчиво и злостно, но в условиях беспомощности такого превалирования законодательных инициатив, не подкрепленных профессиональным нормированием, империя (власть) не могла ничего поделать с очевидным нарастанием хаоса в градостроительной политике. Все это является признаком отсутствия иерархии в системе правовой наследственности, которая в Российской империи носила номинальный характер, не позволяя тем самым решать накопленные социальные вопросы и проблемы как локального, так и глобального характера в архитектурно-градостроительной сфере. Власть всячески искала способы мотивировки своих репрессивных решений по отношению к застройщикам, используя моральные рычаги влияния, но без устойчивой нормативно-правовой базы и ее преемственности сложно было на что-либо ссылаться, тем более легитимность была в крови у самой власти, которая не могла пойти в противовес собственным суждениям. Постепенно в монархический строй законотворчества стала проникать легкая демократия, отождествляющая второй этап формирования законотворчества в России на рубежах революционного строя, когда профессиональные сообщества получили право голоса по различным вопросам градостроительного регулирования.
Новые требования к архитектурно-градостроительному устройству постепенно насыщали фронт регламентов и предписаний по отношению к развитию самого общества. Однако все это не концентрировало внимание к непосредственной проблематике и особенностям регулирования архитектурно-градостроительной деятельности, так как необходимо было установить понятийный язык в данном контексте развития архитектуры и понять, как может проявляться здесь политика и законодательство, а также какими инструментами все это должно обладать. Разделение архитектурно-градостроительной среды на частную и общественную собственность также сыграло здесь важнейшую роль. Среди профессионалов-архитекторов начали подниматься вопросы регулирования архитектурной среды ввиду чрезмерного давления капитализма и спутанной весьма хаотичной муниципальной инициативы по правотворчеству. Но это все социальный аспект, под которым зияла глубокая бездна между нормами и правилами в организации самой архитектуры, которую зодчие также весьма остро ощущали.
Первый Устав строительный объединил в себе законодательные положения как XVIII, так и начала XIX вв. Следует отметить, что в ряде случаев законы и нормы XVIII в. оказывались фундаментальными для последующего развития [3]. Строительный устав 1832 г. установил характер архитектурно-строительного регулирования России «александровской» эпохи, опыт которой выявил требования новой перестройки управления строительной отраслью [1 С. - 98]. Трансформация, а точнее сказать, сокращение Строительного устава привело к утрате многих норм в регулировании тонких вопросов архитектурно-градостроительного дела. Зодчие и иные специалисты высокого уровня объединялись в профессиональные союзы для формирования целостного видения коллективной инициативы по становлению и формированию Строительного устава и архитектурно-градостроительной отрасли в целом, однако деятельность по преобразованию устава весьма затянулась и не была завершена до начала революции.
I-IV съезды русских зодчих как особые конференции отечественного зодчества, происходившие в Москве и Санкт-Петербурге в 1892-1913гг., служили реальными площадками профессиональных обсуждений и дебатов по наболевшим вопросам архитектурного и градостроительного формирования. Их социальная роль всячески усиливалась участием в них первых лиц, управляющих государством, членов знатной императорской фамилии. Регламент предусматривал рассмотрение теоретических и практических, творческих и профессиональных проблем по нескольким направлениям, таким как архитектурно-художественный, санитарного зодчества, техническо-строительный, общих вопросов, законодательный и др. [4]. В отделе по вопросам законодательного городского регулирования рассматривались как технические, так и социальные аспекты, что положило начало развитию социальных инициатив в рамках данной области. После некоторых инициатив укрепилась позиция строительного надзора в архитектуре относительно всех построек в различных городах и поселениях страны. Место главных архитекторов городов также стало регламентироваться в соответствии с Городовым Положением 1892 г., однако здесь преобладал социальный диссонанс, заключенный в зависимость архитектурного сообщества от управ городов, имеющих свои интересы в отношении развития города и его структур. Являясь достаточно многослойной структурой, управы действовали зачастую на основании выгоды в реализации собственных положений, однако смещение вопроса в сторону подчинения архитекторов губернаторам так и не нашел на тот момент устойчивой поддержки.
С течением времени относительно Строительного устава все же поправки были приняты, но сама должность главного архитектора продолжала иметь ряд кадровых проблем, которые были обусловлены отсутствием высшего профессионального, а порой и среднего специального образования у претендентов на должность главного городского зодчего.
По сей день проблема положения архитектора является невероятно актуальной. Еще в XX в. при назначении главных архитекторов, управы не опирались на профессиональное образование зодчего, что в свою очередь способствовало выдвижению на данное место людей из своего удобного круга. Данная проблема уходит глубоко в систему социальных отношений различных структур, являясь частью сложной организации взаимодействий в законодательно-правовом секторе архитектурно-градостроительной деятельности и сегодня.
В то время каждый архитектор-профессионал старался высказать свою инициативу по вопросам развития устава. Контролю за ведением строительства было посвящено выступление архитектора и инженера А. Безпальчева, которое имело следующую формулировку: «Организация действительного техническо-полицейского надзора за производством построек в городах». В данный период времени надзор за проведением строительно-монтажных работ в муниципальных образованиях осуществлялся по указанию управ с помощью сил городской полиции. В своих предложениях Безпальчев отметил следующие недостатки относительно регулирования строительной деятельности: отсутствие ответственности лиц, проводивших контроль, недостаточная компетенция городских управ и полиции в области строительства, неточность законодательства, определявшего права и обязанности должностных лиц, участвовавших в контроле. Для ликвидации данных недочётов, Безпальчев предложил возложить функции надзора за производством построек на городских зодчих и им же поручить освидетельствование завершенных зданий на возможность эксплуатации. На основе доклада члена одесского отделения Русского технического общества инженера А. Люикса были сформулированы весьма радикальные принципы:
- городские архитекторы принимаются на службу Городскими Думами по представлению Городских Управ и утверждаются МВД;
- городские архитекторы по своим предметам ведения приравниваются к губернским архитекторам, таким образом, в их ведении оказываются не только территории губернского города, но и всей губернии в целом;
- служба городского архитектора самостоятельна и не подчиняется ни Губернским Правлениям, ни Городским Управам, хотя и касается территории города;
- городские архитекторы при решении Городскими Управами вопросов архитектуры, строительства и градорегулирования имеют право совещательного голоса и обязательно участвуют в заседании Управ по этим вопросам [5].
Конечно, такую свободу приняли далеко не все, данные предложения вызвали множество споров и бурных реакций в кругу правящих элит. Возможно все предложения Люикса могли бы быть приняты, если бы полномочия городских архитекторов и предметы их ведения носили бы более устойчивый характер и отражали бы спектр принятых обществом профессиональных особенностей. Так как политика в данном вопросе только лишь начинала зарождаться, а не совершенствоваться, проблема положения архитекторов относительно власти всегда стояла весьма остро. Больше века существует проблема строительного контроля, которая и раньше поднималась в контексте регулирования городскими управами отношений в сфере архитектурно-строительного блока. Эту проблематику и ряд других особенностей продвигали в своих докладах профессор К. Быковский, И. Поздеев. Проблемы архитектурного облика зданий и городов в целом в то время затрагивал архитектор В.С. Карпович. В его докладе стилистические паттерны и хаос ставили под угрозу архитектурную целостность городов, архитектор порой вовсе предлагал вернуться к системным образцам и идеалам XIX в., что в свою очередь также нашло много споров и опасений за развитие самой архитектуры, ее художественного и стилистического многообразия. Преобладание частных интересов всячески поддерживалось властью, которая редко поддерживала концепции, идущие в одну сторону с общественными потребностями.
Результаты исследования Таким образом архитектурное профессиональное сообщество развивало концепцию теоретического осмысления правовой стороны архитектурно-градостроительной деятельности и практическую форму развития собственных предложений по модернизации Строительного устава. Демократизация подхода и требований по созданию правильной и органичной городской застройки формировали актуальный круг социальных потребностей и различного рода взаимодействий на поприще законотворчества. Поиск легитимных рычагов управления крупным архитектурно-строительным сектором объединял в себе вопросы технического, технологического характера, строительного нормирования, надзора, контроля и управления. Известный вектор эволюции в сторону архитектурно-строительного менеджмента был сформулирован частными и общественными вопросами, инициативами и противоречиями, что привело к становлению более устойчивого курса на развитие архитектурно-градостроительной политики в конце XIX, начале XX века. Постепенно сформировалось два блока: блок общественного и блок частного права. Все это непременно нарастало как диалектическая пропорция неизбежного взаимодействия одного и другого, между чем и приходилось во все времена находить общие формы для развития законодательно-правовых моделей. Несмотря на то что многие профессиональные инициативы так и не были в какой-то форме приняты и утверждены, широкое понимание правотворчества как процесса аккумуляции, формализации интересов общественных групп государством с целью их отражения в нормативно-правовом поле всё же имело место. Таким образом, путь российского государства в историческом формировании правотворческой деятельности власти, общественных структур отличается многообразием, многоукладностью, разнообразием форм выражения [6].
Сочетания и систематизируя работы по управлению архитектурным, строительным блоками и регулированию градоформированием, можно выделить следующие разделы:
– регулирование отношений в области градостроительства и землепользования (в том числе межевое законодательство);
– принципы управления архитектурно-строительной деятельностью и сферой городского благоустройства и хозяйства;
– выработка механизмов правового регулирования в транспортной и промышленной областях [7].
Обсуждение Строительный устав стал фундаментальным документом, регулирующим отношения в сфере гражданского строительства, а его многочисленная трансформация и инициативы в сторону развития способствовали выявлению сущностных основ для грамотной регуляции отношений в частной и общественной сферах архитектуры и градостроительства. Совместно со строительным Уставом, политика государства в области архитектурно-строительного нормирования и законодательства, включающего вопросы проектной и строительной деятельности, развития территорий, городского хозяйства, промышленности, а также транспорта была выражена в следующих документах:
– Свод учреждений государственных и губернских;
– Свод государственного благоустройства;
– Свод казенного управления (включающий Свод устава горного);
– Свод законов гражданских и межевых [7. С. 151].
Таким образом складывается достаточно емкая модель развития нормативно-правого регулирования в архитектурно-градостроительной отрасли на протяжении всего исторического периода развития Русского государства. Усилившаяся с конца XVII века связь России с Европой дала колоссальные плоды заимствования и реорганизации стороннего опыта в условиях становления царской России, когда Петр I принял на себя роль тотального реформатора во всех сферах государственного устройства, в том числе в архитектуре и градостроительстве. Провозглашая в 1712 году Петербург столицей империи, Петр I понимал проблемы, стоящие на пути создания идеального города. В первую очередь, это сама местность – свободная от какой бы то ни было застройки, её развитие могло послужить становлению градостроительного хаоса [8]. Организованная при Сенате Комиссия строений Санкт-Петербурга и Москвы, вела обширную деятельность по включению образцовых проектов в городской ансамбль, в особенности в области массового социального строительства: так, за небольшой промежуток её деятельности получилось создать более 300 планировочных решений городов, а уже к началу XIX в. все губернские центры имели выраженный европейских облик [9]. Компетенции архитектора приобретали все больную ценность, особенно в срезе заимствования и переработки определенных принципов развития архитектурной композиции, стиля и норм. Архитектор должен быть политически, диалектически образованным – знать социальную структуру своей эпохи. Он должен знать не только область своей практической работы и теорию своего дела, но чувствовать и знать всю многообразную жизнь своей страны [10].
В разных Министерствах к началу XX в. были сформированы особые Советы, Технические и Строительные Комитеты, которые должны были выполнять контролирующие функции в рамках задач своих министерств и ведомств [11].
Выводы Наиболее весомым противоречием, произошедшим в рамках становления европеизации стало противодействие традиционного патриархального уклада, активному привлечению свободного населения в массовую общественную и производственную сферу. Патриархальное общество было довольно-таки изолированным, а в социальной среде европейского типа она становилась открытой и перетекала на площади, улицы, фабрики и т.д. В процессе европеизации сильно видоизменилась и типичная массовая архитектура жилых зданий: стандартные для патриархального общества системы узких улиц и переулков трансформировались в правильную систему широких проспектов, улиц и площадей [11].
В целом динамика процессов в регулировании и управлении архитектурно-градостроительной деятельностью на исторической ленте развивалась в Российском государстве весьма неоднозначно.
1. Множество заимствований, сторонних манифестов и тезисов положило начало освоению понятийного языка архитектурно-градостроительной политики, который сегодня в большинстве своем не смог избавиться от своих исторических проблем. Таким образом исторический сценарий правового регулирования архитектурно-градостроительной области в сравнительном ракурсе относительно настоящего положения дел мало чем отличается, ведь проблемы по факту остались прежними и зачастую еще более насыщенными в своем коммуникативном многообразии.
2. Усложнились механизмы и размножились системы, многие процессы получили автономию, а некоторые, наоборот ушли в зависимость.
3. Переход монархической модели на формы местного самоуправления дал сегодня огромные результаты для локальной оценки и преобразования среды относительно ее исторического облика и культуры, что особенно хорошо видно на примере проблематики глобального и локального [12].
4. Ретроспектива управления архитектурно-градостроительными процессами позволяет сфокусироваться на наследственности, иерархичности и целостности законодательно-правового регулирования в данной области, устремив взор к коренным предпосылкам систематизации отношений в сфере городского регулирования.
5. Проведенный обзор исторического зарождения и формирования законодательно-правового регулирования в архитектурно-градостроительной деятельности позволил установить закономерности в причинно-следственном развитии городского регулирования для сопоставления проблем исторического контекста и настоящего времени.
Исследование позволило обратить внимание на развитие городов и архитектуры в целом с позиции политического устройства в государстве, где преобладали различные формы самодержавия и не только. Политический курс планомерно формировал новые правовые наслоения, не имеющие наследственной связи. Всё это заложило фундамент для нынешних проблем в многообразии коммуникативной целостности и связи между различными нормами и законами, имеющими отношение как к общественным социальным аспектам управления, так и к формам оценки качества и удобства самой архитектуры, а также городов, которые она формирует. Архитектура в данной связи представляет собой важнейшую ткань муниципального образования, которая формирует модель социальных коммуникаций в пространстве и их развитие, которое может быть выражено в культурном, физическом, идеологическом, интеллектуальном, психологическом и иных обогащениях [13]. Архитектурно-градостроительная политика в своей ретроспективе набрала колоссальный пласт законотворческих тезисов, которые по большей мере носили автономный эффект, однако при этом становление законотворческой наследственности стало приобретать всё более выраженные черты необходимого развития в среде профессионального дискурса. Общество, нуждающееся синтезе последовательного развития архитектурно-градостроительного регулирования в условиях становления и социализма, и последующего капитализма, так и не смогло выстроить данную цепочку грамотно. С другой стороны, не менее верным является и допущение наличия ошибок в различных отраслях нормативных правил, которые возникали и могут появляться вследствие действия различного рода предпосылок, как внешних, так и внутренних. Однако выгодным отличием нормативно-правового регулятора является наличие так называемых «системосохраняющих механизмов» в тех или иных направлениях законодательного регулирования, включающих в себя соответствующие принципы и особенности развития отраслевого права, отраслевые коллизионные и пробельные правила, правовые презумпции, преюдиции и т.п. [14].
Таким образом, балансируя на грани порядка и хаоса, архитектурное сообщество во все времена старалось выявить в этом балансе максимально работоспособные принципы развития и синтеза собственных компетенций, а также наладить связь данных профессиональных тезисов в кругу становления законотворчества в системе власти, которая по сей день считает архитектуру частью собственных инструментов в формировании отношений с обществом и его потребностями.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. «Образцовые» проекты в жилой застройке русских городов XVIII-XIX вв : книга / Е. Белецкая, Н. Крашенинникова, Л. Чернозубова, И. Эрн. – Москва, 1961. – 207 с. – Текст : непосредственный.
2. Аронова, А. А. Воля Петра и сила обстоятельств: первые десять лет архитектурной истории Петербурга / А. А. Аронова. – Текст : непосредственный // Архитектура в истории русской культуры: IV Научная Конференция Архитектура в истории русской культуры – Власть и творчество – Москва, 1999. – С. 92–99.
3. Свод законов Российской Империи повелением имп. Николая Павловича составленный. Изд. 1832. Т. 12, Ч 4. СПб., 1932. – 677 с.
4. Вайтенс А. Г. Развитие правовых основ градостроительства в России XVIII - начала XXI веков. – Идеи совершенствования градорегулирования, выдвинутые на съездах русских зодчих (1892 – 1913 г.г.): книга / А. Г. Вайтенс, Ю. Л. Косенкова // Архитектура, строительство, дизайн. – Обинск 2005. №3. – 520 с. – Текст : непосредственный.
5. Джасем М. А. Д. Градостроительное право в зеркале общественной инициативы в Российской империи / М. А. Д. Джасе. – Текст : непосредственный // История и археология. – 2019. – №3. – С. 112–113.
6. Пирожкова И. Г. Правотворчество в Российской империи: градостроительная политика и законодательство. / И. Г. Пирожкова. – Текст : непосредственный // Право. – 2020. – №5. – С. 106 – 116.
7. Золотарева М. В. Законодательные основы архитектурно-строительной деятельности в первой половине XIX в. / М. В. Золотарева. – Текст : непосредственный // История и археология. – 2020. – №1. – С. 144 – 153.
8. Иванов М. В. Нарушение законодательства при сохранении архитектурного наследия Санкт-Петербурга / М. В. Иванов, Андерсон П. . – Текст : непосредственный // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Строительство и архитектура. – 2017. – Т. 17. № 2. – С. 5-12.
9. Кириченко Е. И. Градостроительство России середины XIX-начала XX века: книга / Е. И. Кириченко, М. Б. Михайлова, В. Л. Хайт, Е. Г. Щёболева. – Москва: Прогресс-Традиция, 2001. – 564 с. – Текст : непосредственный.
10. Из архива Г. П. Гольца. 1936—1946 гг. // “Что должен знать архитектор…”. – Текст : непосредственный. [Электронный ресурс]. - Режим доступа:
http://theory.totalarch.com/node/10111. Семенцов С. В. Система управления градостроительными процессами в Санкт-Петербурге - Петрограде начала ХХ века / С. В. Семенцов. – Текст : непосредственный // Вестник Белгородского государственного технологического университета им. В.Г. Шухова. – 2017. – № 11. – С. 84-94.
12. Смирнов И. С. Особенности административного и законодательного регулирования архитектурно-градостроительной деятельности в эпоху модернизации: опыт России и Османской империи / И. С. Смирнов. – Текст : непосредственный // Modern Science. – 2023. – № 1-1. – С. 58
13. Капустин П. В. Парадоксы и перспективы глокального / П. В. Капустин. – Текст : непосредственный // Проект Байкал. Журнал по архитектуре, дизайну и градостроительству. - 2021. - № 3 (69). - С. 32 - 37. - Режим доступа:
https://www.projectbaikal.com/index.php/pb/article/view/1842/2619 DOI:
https://doi.org/10.51461/projectbaikal.69.184214. Козлов А. Г. Особенности муниципальной политики по сохранению и развитию архитектурно-градостроительного облика и инфраструктуры города / А. Г. Козлов. – Текст : непосредственный // научный журнал: Архитектурные исследования. – 2023. – №2 (34). - С. 37 – 43. – Режим доступа:
https://cchgeu.ru/science/nauchnye-izdaniya/arkhitekturnye-issledovaniya/%D0%90%D0%98%20%E2%84%962(34).pdfКошиков А. Б. К анализу результатов правового мониторинга законодательства в сфере архитектурной, градостроительной и строительной деятельности / А. Б. Кошиков. – Текст : непосредственный // научный журнал: Вестник института законодательства республики Казахстан. – 2012. – №3 (27). – С. 110-113. – Режим доступа: https://elibrary.ru/item.asp?id=36948362